Форум » треп » стихо-настроение на сегодня » Ответить
стихо-настроение на сегодня
Хогси: Вы помните, Вы все, конечно, помните, Как я стоял, Приблизившись к стене, Взволнованно ходили вы по комнате И что-то резкое В лицо бросали мне. Вы говорили: Нам пора расстаться, Что вас измучила Моя шальная жизнь, Что вам пора за дело приниматься, А мой удел - Катиться дальше, вниз.
Ответов - 138, стр:
1 2 3 4 5 6 7 All
argentina: Скажите, Хогси, вам доводилось когда нибудь слышать такие слова в свой адрес?
Хогси: argentina пишет: Скажите, Хогси, вам доводилось когда нибудь слышать такие слова в свой адрес? да
oksumoron: Лучше тебе не знать из каких глубин добывают энергию те, кто отчаянно нелюбим, кто всегда одинок словно Белый Бим Черное ухо; как челюскинец среди льдин - на пределе слуха - сквозь шумной толпы прибой различить пытается хоть малейший сбой в том как ровно, спокойно, глухо бьется сердце в чужой груди. Лучше тебе не знать из каких веществ обретают счастье, когда тех существ, чье тепло столь необходимо, нету рядом; как даже за барной стойкой одиночество неубиваемо настолько, настолько цело и невредимо, что совсем без разницы сколько и что ты пьешь - ни за что на свете вкуса не разберешь, абсолютно все оказывается едино; и не важно по какому пути пойдешь, одиночество будет необходимо, в смысле - никак его не обойдешь. Лучше тебе не знать из каких ночей выживают те, кто давно ничей; как из тусклых звезд, скупо мерцающих над столицей, выгребают тепло себе по крупицам, чтоб хоть как-то дожить до утра; лучше не знать как им порой не спится, тем, кто умеет читать по лицам - по любимым лицам! - предстоящий прогноз утрат. Тем, кто действительно будет рад, если получится ошибиться... ...лучше тебе не знать ничего о них, кроме факта, что те, кто всегда живут на изломе, отлично владеют собой и не смотрятся лживо, если хохочут, будто закадровым смехом в ситкоме; что те, кто всегда веселы, и ярко сияют, и выглядят живо – на деле давно пребывают в коме.
argentina: Хогси, расскажите же мне об этом в личном порядке!
LuKri: В этот вечер парижский, взволнованно-синий, Чтобы встречи дождаться и время убить, От витрины к витрине, в большом магазине Помодней, подешевле, получше купить. С неудачной любовью... Другой не бывает - У красивых, жестоких и праздных, как ты. В зеркалах электрический свет расцветает Фантастически-нежно, как ночью цветы. И зачем накупаешь ты шарфы и шляпки, Кружева и перчатки? Конечно, тебе Не помогут ничем эти модные тряпки В гениально-бессмысленной женской судьбе. - В этом мире любила ли что-нибудь ты?.. - Ты должно быть смеешься! Конечно любила. - Что?- Постой. Дай подумать! Духи, и цветы, И еще зеркала... Остальное забыла.
Хогси: Даниил Хармс, 1938 г Подруги, милые подруги, Приятно трогать вас рукой. Вы так нежны! Вы так упруги! Одна прекраснее другой! Приятно трогать ваши груди, Скользить губами вдоль ноги... О помогите люди, люди! О Боже, Боже помоги!
Боржоми: Хогси пишет: О помогите люди, люди! Это он типа не справляется сам и просит помощи у прохожих?))))
Хогси: Боржоми узко мыслишь любая зависимость - зло ибо
Хогси: У нас не спросят: вы грешили? Нас спросят лишь: любили ль вы? Не поднимая головы, Мы скажем горько: — Да, увы, Любили… как ещё любили!.. А. Штейгер
Боржоми: Хогси пишет: узко мыслишь ))))) вернемся в твою тему про шутки
Хогси: терпеть не могу асадова, у меня от него сахарный диабет
Хогси: ВОРОН, Андрей Вознесенский (из поэмы "Оза", 1964) В час отлива возле чайной я лежал в ночи печальной, говорил друзьям об Озе и величьи бытия. Но внезапно черный ворон примешался к разговорам, вспыхнув синими очами, он сказал: "А на фига?!" Я вскричал: "Мне жаль вас, птица, человеком вам родиться б, счастье высшее - трудиться, полпланеты раскроя..." Он сказал: "А на фига?!" "Будешь ты великий ментор, бог машин, экспериментов, будешь бронзой монументов знаменит во все края..." Он сказал: "А на фига?!" "Уничтожив олигархов, ты настроишь агрегатов, демократией заменишь короля и холуя..." Он сказал: "А на %%%?!" Я сказал: "А хочешь - будешь спать в заброшенной избушке, утром пальчики девичьи будут класть на губы вишни, глушь такая, что не слышна ни хвала и ни хула..." Он ответил: "Все - мура, раб стандарта, царь природы, ты свободен без свободы, ты летишь в автомашине, но машина - без руля... Оза, Роза ли, стервоза - как скучны метаморфозы, в ящик рано или поздно... Жизнь была - а на фига?!" Как сказать ему, подонку, что живем не чтоб подохнуть, - чтоб губами тронуть чудо поцелуя и ручья! Чудо жить - необъяснимо. Кто не жил - что спорить с ними?! Можно бы - да на фига?
oksumoron: На дворе мороз, В поле плачут волки. Снег крыльцо занес, Выбелил все елки… В комнате тепло, Печь горит алмазом, И луна в стекло Смотрит круглым глазом. Катя-Катенька-Катюшка Уложила спать игрушки: Куклу безволосую, Собачку безносую, Лошадку безногую И коровку безрогую - Всех в комок, В старый мамин чулок С дыркой, Чтоб можно было дышать. "Извольте спать!.."
Хогси: oksumoron кто это?
Джей: Хогси Вам кто-то подарил Хрестоматию?
Хогси: Джей пишет: Вам кто-то подарил Хрестоматию? в этом месте ржать надо?
Хогси: Джей , у меня сейчас такие дни - много чтения, такое бывает.
oksumoron: Хогси пишет: кто это? Саша Чёрный, моя бесконечная любовь)))) вот: "Каждый день по ложке керосина Пьем отраву тусклых мелочей... Под разврат бессмысленных речей Человек тупеет, как скотина..." или вот, лично Вам: "В городской суматохе Встретились двое. Надоели обои, Неуклюжие споры с собою, И бесплодные вздохи О том, что случилось когда-то... В час заката, Весной в зеленеющем сквере, Как безгрешные звери, Забыв осторожность, тоску и потери, Потянулись друг к другу легко, безотчетно и чисто. Не речисты Были их встречи и кротки. Целомудренно-чутко молчали, Не веря и веря находке, Смотрели друг другу в глаза, Друг на друга надели растоптанный старый венец И, не веря и веря, шептали: «Наконец!»...
Хогси: oksumoron пишет: И, не веря и веря, шептали: «Наконец!»... спасибо, приятно
oksumoron: Хогси пишет: приятно а мне страшно приятно, что вам нравится)
Хогси: oksumoron пишет: что вам нравится) с удовольствием - предлагаю продолжить
oksumoron: Хогси пишет: предлагаю продолжить Вы сегодня непривычно романтичны, я пугаюсь)))
oksumoron: oksumoron пишет: предлагаю продолжить а впрочем - ловите. одеваться в черное. плакать черным. это так по-бабьи - и так по-вдовьи. все-то разное с ней у нас, кроме цвета глаз, но мои - оленьи, ее - коровьи. ну зажми мне рот чем-нибудь, давай, перекрой невидимый кровосток, а не можешь губами - хотя бы дай, черт с ним, свой носовой платок. ты не знаешь, как я до тебя жадна, я бы выпила, съела тебя одна, я б зажмурясь вылакала до дна, под язык, подкожно и внутривенно, беспощадно, яростно, откровенно. только, видно, третий закон ньютона чтим тобой превыше других законов, и поэтому с равной ответной силой ты всегда стремишься к чужому лону, и кого-то еще называешь милой, и целуешь чьи-то глаза коровьи, а мои уже заливает кровью, я не знаю, чем закрыть эту рану, я не знаю, сколько еще осталось. я, наверно, слишком рано сломалась. я, наверно, больше уже не встану. я, наверно, стану бескровной куклой - белый воск, шелка и холодный бисер - или просто вся распадусь на буквы бесконечных этих надрывных писем, что летят, летят, как стрела без цели, всё летят, сливаясь с лазурной высью, в изумительные акварели, между звезд летят и планет, конечно, и других прекрасных небесных тел, всё летят - и это продлится вечно. ну а ты - слезай...
Хогси: oksumoron личная просьба - кто это? *можно и погуглить, но от тебя будет теплее
abash: Хогси пишет: Вам кто-то подарил Хрестоматию? в этом месте ржать надо? Хи... я именно в этом месте поржала... громко...)))
abash: ... и крошки солнечные с бордюра сметает дворник тугой метелкой. я раньше многих любила. дура была. а стала обычной теткой.
Хогси: abash пишет: я раньше многих любила. дура я любил немногих. однако сильно.
abash: Хогси пишет: я раньше многих любила. дура ... дура была... слово "была" читается на одном дыхании с дурой... Хогси пишет: я любил немногих. однако сильно. Жертвы были?
Хогси: abash пишет: Жертвы были? на войне как на войне
Хогси: Хоть мы грустим и радуемся розно, твое лицо, средь всех прекрасных лиц, могу узнать по этой пыли звездной, оставшейся на кончиках ресниц...
oksumoron: Хогси пишет: кто это это моя богиня из ныне живущих, моя самая любимая женщина, Анна Ривелотэ
Боржоми: Джей пишет: Вам кто-то подарил Хрестоматию? )))))))))) Джеюшка, тут у человека ДУШЕВНЫЙ порыв к прекрасному.... а ты так все враз в обыденность)))
Хогси: Боржоми пишет: а ты так все враз в обыденность))) джей стихи тока при дефекации читает, хуле
Джей: Хогси что-то Вам стихи не в прок.
Хогси: Джей пишет: что-то Вам стихи не в прок. не знала, что стихи - метод воспитания
oksumoron: Хогси пишет: стихи - метод конец цитаты
Katanyan: Я думала, что главное в погоне за судьбой Малярно-ювелирная работа над собой: Над всеми недостатками, которые видны, Над скверными задатками, которые даны, Волшебными заплатками, железною стеной Должны стоять достоинства, воспитанные мной. Когда-то я так думала, по молодости лет. Казалось, это главное, а оказалось - нет. Из всех доброжелателей никто не объяснил, Что главное - чтоб кто-нибудь Вот так тебя любил: Со всеми недостатками, слезами и припадками, Скандалами и сдвигами, и склонностью ко лжи, Считая их глубинками, считая их загадками, Неведомыми тайнами твоей большой души
Katanyan: Ну и что, что вдвоём. Ну и пусть при свечах - У меня ещё есть голова на плечах. А мой внутренний голос - Он в голос кричал И вполголоса сам же себе отвечал, Что, когда при свечах, А вокруг тишина, Голова на плечах Никому не нужна.
Хогси: Анна Ахматова - Двадцать первое. Ночь. Понедельник Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Очертанья столицы во мгле. Сочинил же какой-то бездельник, Что бывает любовь на земле. И от лености или от скуки Все поверили, так и живут: Ждут свиданий, боятся разлуки И любовные песни поют. Но иным открывается тайна, И почиет на них тишина… Я на это наткнулась случайно И с тех пор все как будто больна.
Хогси: Благодарю!.. Вчера мое признанье И стих мой ты без смеха приняла; Хоть ты страстей моих не поняла, Но за твое притворное вниманье Благодарю! Лермонтов
Хогси: Так пел я, пел и умирал. И умирал, и возвращался К её рукам, как бумеранг. И - сколько помнится - прощался. Пастернак
oksumoron: А ты не оборачивайся. Иди, чтобы быть в пути. За тобой не осталось ни пепла, ни выбитого стекла. Эти люди - как мы, и у каждого в сердце - своё "прости", В каждом небе по замку, и солью на хлебе лежит зола. А ты не отворачивайся. Ну, не отводи глаза! Поцелуй мои лживые губы, я хуже в сто раз, чем ты; Не сумела сказать ничего из того, что могла сказать. У царевны сегодня хоромы проветрены и пусты. Моё тело возьмёт чужеземец, а дом отберёт война, Все сюжеты, что нажиты странной ценою, уснут в груди. Я смогу, знаешь, даже с тобой. И уж точно смогу одна. Так что не оборачивайся. Ну а можешь - не уходи.
LuKri: живу хорошо: летаю, отталкиваясь от стен; принимаю попеременно то супрастин, то гостей; сомневаюсь: сначала - в страсти, потом - в родстве... похоже, за десять лет никаких изменений особых. а ты? также смотришь на губы каждого, с кем говоришь? способна увидеть картину в любом мазке? купила ребенку и велосипед, и скейт? по-прежнему любишь трио и против соло? в киеве зима. воздух легче, а день плотней. я хожу в самый лучший театр - театр теней, где мне близка лишь одна, но я не успею за ней. поймать ее - все равно, что гулять по глади воды. а в мадриде? какие спектакли там ставят для тех, кто дерзок не по годам? для тех, кто то сеньора, то мадам? ты у меня - как в фотоаппарате, в стареньком "зорком", не цифровом ничуть, с катышком пленки, похожим на кокон, хранишься в памяти,которую я лечу все чаще тем, что запрещено законом.
Хогси: Я сегодня смеюсь над собой... Мне так хочется счастья и ласки, Мне так хочется глупенькой сказки, Детской сказки наивной, смешной. Я устал от белил и румян И от вечной трагической маски, Я хочу хоть немножечко ласки, Чтоб забыть этот дикий обман. Я сегодня смеюсь над собой, Мне так хочется счастья и ласки, Мне так хочется глупенькой сказки, Детской сказки про сон золотой... Вертинский А. 1915
Хогси: Вы все - единой донкихотской расы, И ваши дерзкие, святые голоса Всё так же тщетно рвутся в небеса. И вновь, как встарь, вам рукоплещут папуасы...
oksumoron: Хогси пишет: Я устал от белил и румян И от вечной трагической маски, Я хочу хоть немножечко ласки, Чтоб забыть этот дикий обман. ... Начало сезона. Ни света, ни красок, Как призраки, носятся тени людей.. Опять одинаковость сереньких масок От гения до лошадей. По улицам шляется смерть. Проклинает Безрадостный город и жизнь без надежд, С презреньем, зевая, на землю толкает Несчастных, случайных невежд. А рядом духовная смерть свирепеет И сослепу косит, пьяна и сильна. Всё мало и мало - коса не тупеет, И даль безнадежно черна...
Хогси: oksumoron пишет: И даль безнадежно черна... сплошной сплин
oksumoron: Хогси пишет: сплошной сплин шота меня эта зима разлохматила в пополам
Хогси: oksumoron пишет: разлохматила в пополам в хорошем смысле этого слова?
Хогси: Вера Полозкова Пройдет и это Подарили боль - изысканный стиль и качество. Не стихает, сводит с ума, поется. От нее бессовестно горько плачется. И катастрофически много пьется. Разрастется, волей, глядишь, надышится. Сеточкой сосудов в глазах порвется. От тебя немыслимо много пишется. Жалко, что фактически не живется.
oksumoron: Хогси пишет: в хорошем смысле этого слова та не, в преотвратном же) ...адам ориентировался на вкус, называя чувства: вот одиночество – острое, крепкое, как робуста, вот любовь – сладка, даже приторна, льётся густо, все остальные слова горьки. прохлада на сердце, а все решения – сгоряча: научусь прощать, научусь молчать, и на имя твоё – седьмую печать, и на память – замок потуже. да и что мне, действительно, сделается теперь? ведь блажен избранный царской охотой зверь; а отчаянье – это когда превышен лимит потерь, ты ломаешь ногти, стучишься, скребёшься в дверь, а она заперта снаружи.
LuKri: раньше, когда отступала боль, оставался зеленый ил на дне реки, по которой уплыл тот, кто меня не любил. я отпускаю небрежность фраз, ревность, печаль и месть. ведь только память делает нас, такими, какие есть. ведь только память тонкой рукой лепит нас изнутри. я уплываю другой рекой, медленно, посмотри... мне не хватило ни силы воли, ни откровенных слов. что же останется после боли в памяти берегов? Л. Киргетова
Стрела: Я живу и мне сон светлый снится Сердцем знаю, что есть добрый друг. Но судьба в мою дверь постучится Полосою осенних разлук. Закружит в вихре ветра и грома И отбросит как тот желтый лист, Что печалью такой незнакомой Над окном моим, плача, повис.
Mulan_ака_Сталевар: консервы тихо дремлют в банке кот на шкафу спокойно спит и только я прусь на работу в тридцатиградусный мороз
Mulan_ака_Сталевар: Тандем в России больше, чем тандем Со мною вот что происходит: Ко мне мой старый друг не ходит, И даже открывает рот, И говорит наоборот! А я катал его на лыжах, Учил не отдавать Курил... Он слов тогда не то что лишних - Он никаких не говорил! Допустим, я, руля державой Небрежной левою рукой, Часы ношу всегда на правой, А он не помню на какой. Но, в общем, мы ходили цугом, Я был вполне доволен другом - И вот в один прекрасный миг В прямом эфире он возник. Еще зимой, не ради спору, Имея ЮКОС на уме, Я внятно высказал, что вору Сидеть положено в тюрьме. А он с хихиканьем подспудным Сказал, что я давлю на суд, мол, И зарезвились в суете Разнообразные не те. Потом с усмешкою рисковой Сказал я, пальцем погрозя, Что, мол, на Ливию Крестовый Поход устраивать нельзя. И услыхал от друга строго, Мол, мы пойдем другой дорогой! Меня публично он уел. Ты что же, милый, обалдел? Зачем тебе со мною ссора? Иль ты наслушался ИНСОРа? Иль ты забыл, освоив власть, Что не на все ты можешь класть? Ты мне невежливо ответил, И в общем, судя по губе, Ты неосознанно наметил Второе царствие себе! Иль соблазнил тебя Гонтмахер Своей словесною пургой? Тебе его послать бы в рифму, Но ты не Быков, ты другой. Тебя прельстили эти цацки, Тебя опутывает лесть, Но это так не по-пацански! Ты помни, Дима, кто ты есть! Какой резон в таких демаршах? Запомни, Дима, ты из младших, Ваш долг - доверие к отцам! Димон! Ты что как не пацан?! А дальше вот что происходит: Ко мне в волнении приходят Силовики, сырьевики И остальные земляки, Визжат Сванидзе и Альбацы, А я в ответ: спокойно, братцы. Он президент, но я же - вождь, И это знает даже "Дождь". И пусть порой он смотрит злобно, Серьезный парень, но не царь, И вышло как бы неудобно... Но мы подружимся, как встарь.
Angel Schlesser: Я Вас любил, а Вы меня ебали.. Теперь уйдите, я в большой печали... *** Мыслей мрачных декаданс, Для тебя я буду сукой. Наш нелепый мезальянс Скоро кончится разлукой.
Хогси: Я тебя очень... Мы фразу не кончим. Губы наощупь. Ты меня очень... Точно замочки, дырочки в мочках. Сердца комочек чмокает очень. Время нас мочит. Город нам отчим. Но ты меня очень, и я тебя очень... Лето ли осень, все фразу не кончим: «Я тебя очень...»
oksumoron: ..Я беру тебя, прячась, как дети берут чужое, Задыхаясь от смелости - как я смогла посметь? Между двух гаражей, перепутавший ложь с любовью, Ты с небрежностью хищника входишь в меня, как смерть. Между нами - стоп-линии, раненный вой сирены. И ты так совершенна, с тобой я - один изъян. Поцелуи трепещут на шрамах, и сшиты вены Твоим именем, что на бумаге писать нельзя...
Хогси: Дождик лил как из ведра. Я открыл калитку И увидел средь двора Глупую Улитку. Говорю ей: - Посмотри, Ты ведь мокнешь в луже. А она мне изнутри: - Это ведь снаружи... А внутри меня весна, День стоит чудесный! - Отвечала мне она Из скорлупки тесной. Говорю: - Повсюду мрак, Не спастись от стужи! А она в ответ: - Пустяк. Это ведь снаружи... А внутри меня уют: Расцветают розы, Птицы дивные поют И блестят стрекозы! - Что ж, сиди сама с собой! - Я сказал с улыбкой. И простился со смешной Глупенькой Улиткой. Дождь закончился давно. Солнце - на полмира... А внутри меня темно, Холодно и сыро.
Nato: зацитирую любимого Есенина Ветер веет с юга И луна взошла, Что же ты, блядюга, Ночью не пришла? Не пришла ты ночью, Не явилась днем. Думаешь, мы дрочим? Нет! Других ебём!
Хогси: Nato , ты как всегда - в 10-ку
Хогси: Без Вас хочу сказать Вам много, При Вас я слушать Вас хочу; Но молча Вы глядите строго, И я в смущении молчу. Что ж делать?.. Речью неискусной Занять Ваш ум мне не дано… Всё это было бы смешно, Когда бы не было так грустно
oksumoron: Солнце уходит на запад. Детям читают сказки. Садовник следит за садом. Художник измазан краской. Поезд – только по рельсам. В полете прекрасна птица. Разлука – ножом по сердцу. В счастье – сияют лица. Пьянство – выбор прескверный. Выбор – всегда дилемма. Досадно, что сдали нервы. Обидно – зависла проблема. В любви совершенства не ищут. Один всегда в поле не воин. Один – и в душе ветры свищут. Рядом тот, кого ты достоин.
oksumoron: /А.Вертинский/ В бродячем цирке, где тоскует львица, Где людям весело, а зверям тяжело, Вы в танце огненном священной Белой Птицы Взвиваете свободное крыло. Гремит оркестр, и ярый звон струится, И где-то воют звери под замком. И каждый вечер тот же сон Вам снится - О чем-то давнишнем, небывшем и былом. Вас снится храм, и жертвенник, и пламя, И чей-то взгляд, застывший в высоте, И юный раб дрожащими руками Вас подает на бронзовом щите.
Mulan_ака_Сталевар: умён был муромец илюша ведь больше тридцати годков переводил он свой будильник чтоб пять минут ещё поспать
Хогси: О, мой застенчивый герой, ты ловко избежал позора. Как долго я играла роль, не опираясь на партнера! К проклятой помощи твоей я не прибегнула ни разу. Среди кулис, среди теней ты спасся, незаметный глазу. Но в этом сраме и бреду я шла пред публикой жестокой - все на беду, все на виду, все в этой роли одинокой. О, как ты гоготал, партер! Ты не прощал мне очевидность бесстыжую моих потерь, моей улыбки безобидность. И жадно шли твои стада напиться из моей печали. Одна, одна - среди стыда стою с упавшими плечами. Но опрометчивой толпе герой действительный не виден. Герой, как боязно тебе! Не бойся, я тебя не выдам. Вся наша роль - моя лишь роль. Я проиграла в ней жестоко. Вся наша боль - моя лишь боль. Но сколько боли. Сколько. Сколько.
Хогси: Нелепо, смешно, безрассудно, безумно - Волшебно!.. Ни толку, ни проку, ни в лад, невпопад - Совершенно!.. Приходит день, приходит час, Приходит миг, приходит срок — И рвётся связь.
Девушка свезло(м): Джей пишет: Хогси Вам кто-то подарил Хрестоматию? в кои-то веки зашла и ахнула... ну надо же, что-то на Хогса нашло:)
Хогси: Девушка свезло(м) пишет: ну надо же, что-то на Хогса нашло:) от вы миня плохо знаите - я на самом деле наивная добрая и нежная
LuKri: Любит? не любит? Я руки ломаю и пальцы разбрасываю разломавши так рвут загадав и пускают по маю венчики встречных ромашек Пускай седины обнаруживает стрижка и бритье Пусть серебро годов вызванивает уймою надеюсь верую вовеки не придет ко мне позорное благоразумие Маяковский
LuKri: Весна идет! Весне дорогу! *кстати, по приметам - если сегодня петух напьется воды на улице, быть ранней весне. а воды было предостаточно.
Джей: LuKri пишет: а воды было предостаточно. а с петухами как? не было дефицита?
LuKri: Джей пишет: не было дефицита? с петухами никогда дефицита не бывает. разве что под НГ, всех отправляют на холодец.
Джей: LuKri пишет: с петухами никогда дефицита не бывает. ну тогда я не против, чтобы 1 марта наступила весна.
LuKri: Джей пишет: ну тогда я не против я передам Богу Ваш ответ.)
Джей: LuKri пишет: я передам Богу Ваш ответ.) та не утруждайтесь. у меня с ним своя прямая линия.
LuKri: Джей пишет: у меня с ним своя прямая линия. и шо они Вам ответили?
Джей: LuKri это личное.
LuKri: Джей пишет: это личное. и про весну тоже??
Джей: Я думаю о тебе. Мне ведь многого не надо, чтобы тебя вспоминать. Достаточно просто закрыть глаза. Достаточно просто положить голову на сгиб локтя. Я думаю о тебе. С того дня, как расстались, разорвались, разметались – стремглав, во весь дух, быстрым ветром – туда, где разлетелись в осколки наши сердца. Где обратились в эхо наши голоса. Я думаю о тебе. Вдохом, выдохом, всплывшим из прошлого забытым жестом руки – ладонь козырьком надо лбом – чтобы тень падала на глаза, и солнце золотилось в медовых твоих волосах. Я думаю о тебе. Верчу на пальце Соломоново кольцо. Гляжу в окно. Шепчу себе – проходит всё, пройдёт и это. Не пройдёт. Соломон, мудрейший из мудрецов, был всего-навсего мужчиной и царём. Откуда ему было знать, что женщины любят немного вспять. Солнечным сплетением, тянущей болью в низу живота, сухими глазами, холодными губами. Белыми ночами и туманными днями. Каждый вздох, каждый миг, каждый час. Осенью, зимой, летом, весной. Всегда и навсегда. Я помню тебя.
Katanyan: Мой генерал... Девочка... Вас кто-нибудь так называл, Мой генерал? Лампасы плеч, ключиц разлет, Как тонким грифелем очерчен рот. Тайная бездна прикосновений, Томительная сладость открытий. Вдох - выдох, как взлет и падение В бешеном кругу соитий. Мой генерал, девочка, Вас кто-нибудь так называл? Повелитель армии моих обезумевших нервов. Источник сердцебиений не последних, надеюсь, И, конечно, не первых... Но таких небывалых, Таких откровенных, Что стынет в жилах кровь Еще мгновение и ... в строчку впишется любовь. Поверю ей и на плече усну, Настигнутый и облегченный. Я пленник ваш, мой генерал. Девочка моя, Вас кто-нибудь так называл?
Хогси: в январе темнеет слишком рано. впрочем, мне теперь плевать на темень: грею руки чашкой кофе у экрана... отмеряю замершее время. три часа, четыре, восемнадцать... все, пора бежать к тебе на встречу - господи, я не могу дождаться, неужели наступает вечер? неужели мы сидим в кофейне, глупо изукрашенной огнями две такие пафосные феи, и не ждавшие, что это будет с нами. неужели я опять влюбилась? прячу взгляд, прищуриваюсь дерзко. господи, а мне ведь это снилось... сотню раз. но вот, теперь, так резко из отчаянья холодного и злого подниматься в небо над берлином господи, любви во мне так много. может поделиться с арлекином? или с этой плачущей собачкой, или с этой мерзнущей старушкой.... жизнь моя - как много это значит, если тихо говорят на ушко. в январе темнеет слишком рано. но зато светает так красиво мы идем. заснеженно и пьяно все вокруг. - скажи, а ты ревнива? - да, конечно, я в душе вполне Отелло. вот попробуй отвернуться - и узнаешь! холодно. но сердце тает смело.... хорошо, что ты вот так же таешь.
Хогси: Благодарю за всё. За тишину. За свет звезды, что спорит с темнотою. Благодарю за сына, за жену. За музыку блатную за стеною. За то благодарю, что скверный гость, я всё-таки довольно сносно встречен — и для плаща в прихожей вбили гвоздь, и целый мир взвалили мне на плечи. Благодарю за детские стихи. Не за вниманье вовсе, за терпенье. За осень. За ненастье. За грехи. За неземное это сожаленье. За бога и за ангелов его. За то, что сердце верит, разум знает. Благодарю за то, что ничего подобного на свете не бывает. За всё, за всё. За то, что не могу, чужое горе помня, жить красиво. Я перед жизнью в тягостном долгу, и только смерть щедра и молчалива. За всё, за всё. За мутную зарю. За хлеб. За соль. Тепло родного крова. За то, что я вас всех благодарю, за то, что вы не слышите ни слова.
Хогси: Печальный клоун смешит кого-то... Ведь быть веселым - его работа... Хочу бежать, но боюсь споткнуться - Глаза печальны, слова смеются... Я знаю это-всего лишь шутка, Но почему-то вдруг мне стало жутко... И этот смех не даёт согреться - Он раздирает на части сердце... Печальный клоун смеется снова, Он понимает всё с полуслова, Он улыбается так незаметно, Но кто-то будет смертельно бледным. Какая странная игра... Играй, пока ты сможешь поиграть... Какая странная игра... И в ней боюсь себя я потерять. Глаза печальны, слова смеются, Но скоро зрители вновь разойдутся, Всё станет прежним, не театральным, И будет время не быть печальным.
Хогси: - Диагноз: Любовь. Радикально не лечится. Терпите, со временем боль успокоится. - Ну, доктор! А может, уколы, таблеточки?.. - Нет, милый, - стихи, алкоголь и бессонница!
LisKa: Мне все равно, что Вы со мною сделали Я возраждусь, восстану, жалко Вас Ходили Вы неистово по комнате И думали - вот это жизнь, и так нелепо удалась
LisKa: Когда я стану старой теткой, И стервой злой наверняка, В кошмарных спущенных колготках, К тому же чокнутой слегка, Когда ходить я буду с палкой, Чесать свой крючковатый нос, Со старой выцветшей мочалкой, На голове вместо волос, Ко мне негаданно нагрянет, По злой иронии судьбы, Мой долгожданный принц-засранец, Мой гений чистой красоты, Лишь глянет на меня вполглаза, И пропадет любовный пыл, Ему прошамкаю: Зараза! Подонок! Где ж ты раньше был?
Mulan_ака_Сталевар: я принимаю поздравленья друзья пришёл мой третий срок теперь мы будем жить стабильно и лишь от смерти умирать
oksumoron: пока мой безумный город глотает смешные сны и стелет сердцами кленовыми шумные улицы господи прошу тебя застегни мою душу на все пуговицы чтобы мне совсем не выветриться до весны
Хогси: Я восхищаюсь, я любуюсь вами: Как, вывернув изнанкою наружу, Вы, в сотый раз, баюкая словами,- Ломаете доверчивую душу. Вы кажетесь себе таким умелым: Игра в слова вам с блеском удается... Но черное, окрашенное белым, По сути все же черным остается...
Хогси: Всякая жизнь под стать ландшафту. Когда он сер, сух, ограничен, тверд, какой он может подать умам и сердцам пример, тем более -- для аорт?
Katanyan: Мальчики в поле в индейцев играли, Девочки в поле цветы собирали. Маша нагнулась, а жопе топор. Метко кидает индеец Егор!
Хогси: В твоих глазах - любовь кромешная Немая, дикая, безгрешная, И что-то в них религиозное. А я - созданье несерьезное, Сижу себе за грешным вермутом, Молчу, усталость симулирую... В каком году стрелялся Лермонтов? - Я на вопрос не реагирую. Пойми, пойми мою уклончивость, Что мне любви твоей не хочется, Хочу, чтоб все скорее кончилось. Хочу. Но разве это кончится?
Хогси: Генерал! Наши карты -- дерьмо. Я пас. Север вовсе не здесь, но в Полярном Круге. И Экватор шире, чем ваш лампас. Потому что фронт, генерал, на Юге. На таком расстояньи любой приказ превращается рацией в буги-вуги.
Хогси: Уж лучше думать, что ты злодей Чем знать, что ты заурядней пня. Я перестала любить людей, - И люди стали любить меня. Вот странно – в драной ходи джинсе И рявкай в трубку, как на котят – И о тебе сразу вспомнят все, И тут же все тебя захотят. Ты независим и горд, как слон – Пройдет по телу приятный зуд. Гиены верят, что ты силен – А после горло перегрызут. (с) Вера Полозкова
oksumoron: как учили с пелёнок: определять предметы по скупым словесным портретам, простым приметам; как заставляли сопоставлять, узнавать, называть и звать. но предметы никто не учил оборачиваться на голос, приближаться, чтобы меж вас не прошёл и волос, никто не учил их идти на зов. истинно счастлив отказавшийся от азов, от набивших оскомину прописных истин, первопричин, основ — тот, кто устал от слов.
Боржоми: знать бы Вам, Тетя Поля как алкоголь снимает боли снижает стрессы здесь бесподобные стюардессы надоедливые таксисты талантливые поэтессы кому не лень уже побывали в Париже в метро все стараются сесть поближе к двери, в театрах поближе к сцене тут в Кофешопах кофе бесценный настоящий, терпкий от болях в горле помогают таблетки и здоровый сон тут каждый в кого то влюблен по ночам сходят с ума одинокие люди прячут себя в зонты. а какими мы будем? Тетя Поля, Вам нужен чистый воздух и теплый свет да такой что кажется в Мире такого нет.
oksumoron: Вот мое сердце сургучное, твоим именем запечатано, сохнет трещинками звездчатыми, груди льнут слепыми крольчатами, в грудь твою сонно тычутся, у тебя была таких тысяча, но - твоим именем оцарапаны мои губы, что как вино, потому что сухое красное, потому что горчит оно. Непрочитано, непрочитано то, что там, под печатью гербовой, под изящным твоим экслибрисом: эта книга из книг такого-то. Ранит губы бокалом сколотым твое имя, что как вино, потому что в хрусталь оправлено, потому что пьянит оно. Я пропитана, вся пропитана алкоголем и сигаретами, одинокие спят одетыми, а бывает и неумытыми. А бывает, совсем не спят они, на постелях своих распятые, и баюкают, будто спятили, телефонные номера. Эти судороги сердечные - бесконечные, бесконечные, никакого вам нахуй завтра, никакого в пизду вчера. Это худшая из агоний, так что дай мне скорей ладони, видишь тучи над Панксатони - нам не выбраться, день сурка. Я уже походила в шлюхах, а теперь я побуду строгой, ты одна меня станешь трогать и одну меня будешь нюхать..
Хогси: говоришь сам себе, что прошла зима, пережил то , что смог; что не смог, - оставил так, как есть; не сошел до конца с ума, закалился в процессе не хуже стали, вышел в мир, осмотрелся, раскрыл ладонь - подкормить голубей у седой скамейки, рассказал им, что свил сам с собой гнездо там, внутри, где прописан до самой смерти, рассказал им, что видел плохие сны, что на кухне пригрелся у батареи, но зимы не растопишь ничем земным, а земное в тебе, говоришь, стареет... рассказал бы еще, но в ушах свистит, и карман обмелел, и ладонь пустая... иногда для того , чтобы всех простить , одного воскресения не хватает.
Reka: oksumoron чьё это, такое милое?
Хогси: Reka Анна Ривелотэ
Хогси: В этой комнате пахло тряпьем и сырой водой, и одна в углу говорила мне: "Молодой! Молодой, поди, кому говорю, сюда". И я шел, хотя голова у меня седа. А в другой -- красной дранкой свисали со стен ножи, и обрубок, качаясь на яйцах, шептал: "Бежи!" Но как сам не в пример не мог шевельнуть ногой, то в ней было просторней, чем в той, другой. В третьей -- всюду лежала толстая пыль, как жир пустоты, так как в ней никто никогда не жил. И мне нравилось это лучше, чем отчий дом, потому что так будет везде потом. А четвертую рад бы вспомнить, но не могу, потому что в ней было как у меня в мозгу. Значит, я еще жив. То ли там был пожар, либо -- лопнули трубы; и я бежал.
oksumoron: Хогси пишет: Reka Анна Ривелотэ ну вот - в уже знаете мои сублимационные пристрастия:)
Хогси: oksumoron и ты мне нравишься
Джей: моя девочка, здравствуй. твой ящик почтовый, наверное, стонет - каждый день от меня принимать по десятку писем? моя девочка, ясно: мой будущий шеститомник мы составим из букв о тебе. да, я от тебя зависим. как старый, морщинистый алкоголик от вечных бессонницы и гепатита, как мазохист, себя приучивший к боли, актриса - к имени на афишах (хоть и петитом, но все ж...) да, я от тебя как вода в океане - от цикла луны и ритма, да, я от тебя как лондонцы от тумана - а верующий от молитвы. и я не знаю, когда мне стало так оголтело важно писать тебе все: слова, города, короткий, десятиэтажный, ямб, хорей, гекзаметр, институция... нет ничего, что я не хотела бы разделить с тобою... моя девочка, здравствуй. теперь конституция моего государства определяется лишь любовью и начинается с имени твоего.
oksumoron: ..глупо относить себя к тем, кого бог целовал в темя, кого решено беречь от дурных вестей и конечных станций; люди не делятся на плохих и хороших, на идущих в строю и вышедших из системы, нет универсального выхода из всех сложившихся ситуаций; любовь пренебрегает гордыми: все, кем я дорожила, остались с теми, кто умеет ими взахлёб восхищаться. я устала говорить об одном и том же из года в год да из текста в текст, я боюсь разминуться с важным, смертельно боюсь. пора признать: я несу отнюдь не тяжёлый крест, я не вправе испытывать боль и грусть. а в общем и целом я, словно Брест, умираю, но не сдаюсь.
oksumoron: мне сегодня не спать, дорогая, вспоминать с такой медленно-милой тоской: как с тобой ластится, любится моя красивая, как прибой, как в июле гроза. слышишь, мы обязательно сбудемся, там где ты пахнешь морем и мной и закрываешь глаза ...
Reka: Хогси пишет: Анна Ривелотэ не поверишь, она оказалась у меня в друзьях в жж, а я не знала... вот как бывает))
oksumoron: нужно сказать но забыла слова да и нахуй тебе моё кожа изодрана в кружево видишь какое на мне бельё странный мой маленький принц если бы знала я who you are боль алкоголь мы проспали наш новый год наступил в ЮАР я никому ничего не должна у меня есть манера жить если ты хочешь добраться до дна набери меня и держи буду хрипеть не закусывать спирт и закусывать удила чтобы моих лошадиных хватило до твоего угла стану одной из твоих магдалин строй свой храм на моей крови я не пытаюсь спастись видит бог я хотела такой любви буду послушной твоею юродивой буду носить рваньё лишь бы твой новый соломенный нимб не склевало моё вороньё сводишь с ума водишь за руку сводишь мои беспределы к нулю к черту десерты позволь мне слизнуть с твоего языка люблю это бывает лишь раз благословенный смертельный бой всё что сломает раздавит убьет не ебёт пока я с тобой
oksumoron: Рыба раскинула руки У рыбы дрожащие пальцы У рыбы большое сердце И что-то в ней есть от зайца. У рыбы улыбка рыбы У рыбы есть крылья даже У рыбы пальто смешное Все перемазано кашей. Рыбе не надо легких Она не знает про сушу Рыбе не нужен воздух Рыбе никто не нужен. Рыбе плевать на стаю Она обойдется морем Оно не бывает пресным Слишком просолено горем. И в нем слишком много места Чтобы встретить другую рыбу Рыбы всегда одиноки Рыбы всегда красивы. И если у рыбы слезы, То их никто не заметит И так слишком много соли И так слишком мало света. У рыбы раскрыты все окна Её не бывает дома Рыба не чувствует боли Она с ней давно знакома Рыбе не нужен воздух Рыбе никто не нужен Рыбу намажут кровью Рыбу съедят на ужин.
oksumoron: ...я не умею этой прямоты и точной нежности, пугающей у зрячих, и я сую тебе в ладони - прячь их - пакеты, страхи, глупости, цветы; привет! ты пахнешь берегом реки, подлунным, летним, в молодой осоке; условия, экзамены и сроки друг другу ставят только дураки, а мы четыре жадные руки, нашедшие назначенные строки...
oksumoron: cперва жена моя сбежала потом собака и коты cейчас смотрю как трудно рыбкам аквариум толкать к дверям
Katanyan: oksumoron пишет: cперва жена моя сбежала потом собака и коты cейчас смотрю как трудно рыбкам аквариум толкать к дверям как у вас то все плохо?
oksumoron: Katanyan пишет: как у вас то все плохо? рыбкам еще хуже!!!
oksumoron: Не жалею, не зову, не плачу, Все пройдет, как с белых яблонь дым. Увяданья золотом охваченный, Я не буду больше молодым. Ты теперь не так уж будешь биться, Сердце, тронутое холодком, И страна березового ситца Не заманит шляться босиком. Дух бродяжий! ты все реже, реже Расшевеливаешь пламень уст О, моя утраченная свежесть, Буйство глаз и половодье чувств! Я теперь скупее стал в желаньях, Жизнь моя, иль ты приснилась мне? Словно я весенней гулкой ранью Проскакал на розовом коне. Все мы, все мы в этом мире тленны, Тихо льется с кленов листьев медь... Будь же ты вовек благословенно, Что пришло процвесть и умереть.
oksumoron: август учит нас пересчитывать шрамы, щеголять маленькими уродствами, подолгу не отходить от действия анестетиков; почему любая боль, кроме собственной, кажется вымыслом и патетикой? город, будто обидевшийся ребёнок, стал неожиданно строг и тих, и вновь размыт пейзаж, собиравшийся из разноцветных точек; и вот мы уже по горло в болоте недомолвок и неразберих, и у судьбы, как у любого врача, отвратительный почерк; и столики в кофейнях рассчитаны на двоих, а барные стойки — на одиночек. (с) tovarish_zhe
oksumoron: сентябрь — это тёплый свитер на всякий случай, это играйся с ближними, но не мучай, это город, хмельной и гулкий, как контрабас; наши неудачи нас чему-нибудь да научат, только не в этот раз. разлюбить — это соблюсти по всем правилам строгий пост, от всего отказавшись, уповать на духовный рост, это вопрос терпения и дисциплины; одинокий как перст становится пуст и прост, и сердце его податливо, будто глина. осень еще золотит дома, но уже рукава натягивает на пальцы, наставляет: ни о ком не жалеть, не привязываться, не возвращаться, опекает новоявленных разлюбивших, чертит вокруг них круг, подливает в стакан, вытаскивает на танцы; утешает: счастье вздумало уходить по-английски и потом появляться без предупреждения, без расписания, вдруг. (с) tovarish_zhe
oksumoron: ну а лето такое - обняться и не дышать под мостом рядом с мусорной кучей сидит клошар гладит спинку кошачью болезненно тонкой рукой он вчера, как на грех, подобрал с мостовой лихорадку в случайном свёртке - казалось, там хлеб -как ты думаешь, кошка, возьмёт Он меня в подмётки? кошка фыркает: мне что за дело. пойду за селёдкой на Сент-Оноре лихорадка приходит ночью к его изголовью незаметно целует в покрытый испариной лоб (это чувствуешь, будто бы в кость забивают гвозди) кошка видит её насквозь, говорит между прочим - ты не зарилась бы, дорогая, на добрых людей не была бы бесплотной - не ушла б от моих когтей! лихорадка в ответ хохочет кошка думает: ладно бы, карма, дожди, жандармы - от своей доброты он, похоже, совсем ослеп этот мальчик и прошлую жизнь провисел под мостом в петле за чужие грехи а кого я любила сама, не считая селёдки? что же, струшу сейчас? девять жизней - и лишь одна тень да и та подыхает в полдень... давай же, вперёд а не то он умрёт ведь лихорадка приходит ночью, шаги тихи со стены ей на спину кидается чья-то тень *** над Парижем чаинками чёрные птицы кружат под мостом кошка скалится маленькой каменной пастью в синь вдоль по берегу, руки в карманы, гуляет клошар Сена после болезни стала казаться ещё красивей да и лето такое - обняться и не дышать (с) Настенька Романькова
oksumoron: Разве не презренна алчная гиена? Разевает рот, мертвечину жрет… Мудрому дано знать еще одно Качество гиены: камень драгоценный У нее в глазу, как бы на слезу Крупную похожий. Нет камней дороже, Ибо тот, кто в рот камень сей берет, Редкий дар имеет: ворожить умеет… В ней совмещено естество мужское – Диво-то какое! - С женским естеством. Так что мы зовет эту тварь двуполой. Всякою крамолой этот зверь чреват. Адский в нем разврат. Человек растленный в образе гиены. Для нее двойник – пакостный блудник. Похотлив, как шлюха, только твердость духа Мужеская в нем, баба в остальном, Он везде и всюду предается блуду! Philippe de Thaon Bestiary: Гиена — двуполая тварь, которая разрывает могилы и пожирает трупы. В ее глазу спрятан камень — если положить его под язык, то можно предсказывать будущее. Собака, наступившая на тень гиены, теряет голос.
O.V.: oksumoron пишет: Bestiary: Гиена — двуполая тварь, которая разрывает могилы и пожирает трупы. В ее глазу спрятан камень — если положить его под язык, то можно предсказывать будущее. Собака, наступившая на тень гиены, теряет голос. познавательно,и стих отличный)
oksumoron: то, что сейчас так чудовищно ноет грудь — то мироздание учит тебя взрослеть; а не можешь терпеть — прикладывай к сердцу лёд; это всего лишь грусть, это не смерть, это пройдёт. (с) Ксения Желудова
oksumoron: Что его выдаст? Неотбрасываемая тень? Шпага? Улыбка? Запах? Странный одежды крой? Мимо тебя ежедневно проходят сотни людей – и вдруг один из них попадает в кровь. kaitana
лИса: "Счастье - в три утра запивать твои поцелуи прохладным брютом. счастье - шептать "я люблю тебя" и добавлять "а ты?" счастье - на цыпочках, чтобы не разбудить, выходить из спальни, отчётливо ощущая, как лет через пять в Тоскане такой же ноябрьской, но куда более тёплой, ночью я буду вставать к хныкающей во сне дочери." © Яшка Казанова
oksumoron: мне прошлой ночью снился корабль, идущий ко дну, и ты, но даже во сне ты оставляешь меня одну; я просыпаюсь, под рёбрами что-то мается и горит, у меня хронический октябрит. симптомы просты: обнаруживать шаг за шагом чужое там, где когда-то было знакомое и родное, исходить чёрной кровью, откачивать литры густого гноя из сердца, бесноватого, как тамтам, отстреливаться от страха, идущего по пятам, говорить о пустом, покуда листья ещё кружат, смеяться так, что рамы оконные дребезжат; милая, как ты красива и как свежа, только вот счастье — абсолютно не твой жанр, мне очень жаль. мёрзнут руки — непривычно, любовь не носит перчаток, реки черны, а дождь прозрачен, словно младенческая слеза; эта осень должна была оставить на мне какой-нибудь отпечаток: она мне выклевала глаза. (c) tovarish_zhe
Хогси: Я не видел как плачут птицы но я знаю что слово «осень» начинается с птичьих слез. Лишь потому, что мое восходящее Там – это чье-то разбитое вдребезги Здесь, я сберегаю, как жизнь, расстояние Между ослепительно ярко сверкающим До и уныло мерцающим После В камне шумит птица. В птице шумит небо. В небе шумит ночь… Мы думаем – это жизнь. А это всего лишь ветер. Жизнь – это Вдруг А все остальное – время. «Если вам холодно – говорил маэстро – надо просто разжать кулаки и тихонечко взять в ладони этот совершенно окоченевший мир И он потеплеет он обязательно потеплеет хотя бы на две ладони чего более чем достаточно чтобы дальше жить Ну а если у вас не разжимаются кулаки значит пора уходить» Чем дольше живу, тем больше склоняюсь к мысли, что основное отличие между нами в несущественном, просто одни любят горы, другие – степь, одни – тишину, другие – ветер, одни пьют кофе, другие чай… Ну а все остальное – следствие несущественного И все-таки стоит жить пока знаешь что где-то – страна окруженная радугой город построенный птичьим свистом дом возведенный из розовых ливней стихотворение цвета морской волны… А рядом с тобой на щербатом столе последняя сигарета. (с) Карен Джангиров
oksumoron: Ес Соя
Хогси: Слава Богу, зима. Значит, я никуда не вернулся. (c) бродский
лИса: Я не то что схожу с ума, но устал за лето. За рубашкой в комод полезешь, и день потерян. Поскорей бы, что ли, пришла зима и занесла всё это - города, человеков, но для начала зелень. Стану спать не раздевшись или читать с любого места чужую книгу, покамест остатки года, переходят в положенном месте асфальт. Свобода - это когда забываешь отчество у тирана, а слюна во рту слаще халвы Шираза, и, хотя твой мозг перекручен, как рог барана, ничего не каплет из голубого глаза. Иосиф Бродский
oksumoron: а время течёт независимо от того, позволяешь ли ты ему течь: так однажды ты поймёшь, что лишь в тишине обретаешь речь, что предназначенных встречаешь, даже когда избегаешь встреч, теряешь — несмотря на то, что хотел сберечь. так ложится вдоль позвонков небывалая лёгкость и пустота, так среди разгульного пира хочется вдруг трезвости и поста, если ты где-то и будешь дома, то только не здесь, а там, где никто не окликнет тебя по имени, не станет преследовать по пятам. ты войдёшь по колено в мутную воду, и океаном станет река; везде, где ты остановишься, ты будешь прибывшим издалека; но где бы ты ни был, я знаю, ты тянешь руки к моим рукам: в одной ладони граната, в другой — выдернутая чека. //Ксения Желудова
Хогси: Твой Новый год по темно-синей волне средь моря городского плывет в тоске необъяснимой, как будто жизнь начнется снова, как будто будет свет и слава, удачный день и вдоволь хлеба, как будто жизнь качнется вправо, качнувшись влево. (c) бродский
abash: Поздняя осень. Лишь одинокая ветка сакуры. Стучится в моё окно. Пойду отпилю. (с)
Хогси: И если потом ничего не вспомнится, так даже проще, Поскольку и прошлое тоже бывает невыносимо, А нынче большой снегопад, посмотри, заметает площадь, И это очень красиво, действительно очень красиво. В такие моменты не надо времени, месяца мая, Бесперебойного транспорта, рабочих звонков кому-то, Когда так стоишь посреди этой площади, понимая: Самое важное в жизни длится считанные минуты. Решение перевернуть потрепавшуюся страницу; Миг перед поцелуем, краткий взгляд, телефонная фраза; Что-нибудь, от чего вправду может многое измениться, Или даже, того гляди, переменится всё и сразу. А нынче глядишь на снега, внимания не привлекая, Не делая лишних движений, молчания не нарушив, И тебя настигает огромная тишина, такая, Что не можешь понять, это — внутри тебя или снаружи. (с) Рахман Кусимов
oksumoron: Родился карлик Новый Год, Горбатый, сморщенный урод, Тоскливый шут и скептик, Мудрец и эпилептик. «Так вот он - милый божий свет? А где же солнце? Солнца нет! А, впрочем, я не первый, Не стоит портить нервы». И люди людям в этот час Бросали: «С Новым Годом вас!» Кто честно заикаясь, Кто кисло ухмыляясь... Ну, как же тут не поздравлять? Двенадцать месяцев опять Мы будем спать и хныкать И пальцем в небо тыкать. От мудрых, средних и ослов Родятся реки старых слов, Но кто еще, как прежде, Пойдет кутить к надежде? Ах, милый, хилый Новый Год, Горбатый, сморщенный урод! Зажги среди тумана Цветной фонарь обмана. Зажги! Мы ждали много лет - Быть может, солнца вовсе нет? Дай чуда! Ведь бывало Чудес в веках немало... Какой ты старый, Новый Год! Ведь мы равно наоборот Считать могли бы годы, Не исказив природы. Да... Много мудрого у нас... А впрочем, с Новым Годом вас! Давайте спать и хныкать И пальцем в небо тыкать. (цы) обожаемый Саша Черный
Хогси: И снова будет дождь бродить по саду, и будет пахнуть сад светло и важно. А будет это с нами иль не с нами - по существу, не так уж это важно. И кто-то вскрикнет: - Нет, не уезжайте! Я пропаду, пущусь за Вами следом!.. А будет это с нами иль с другими - в конечном счете, суть уже не в этом. И кто-то от обиды задохнется, и кто-то от восторга онемеет... А будет это с нами или с кем-то - в конце концов, значенья не имеет. (с) левитанский
Хогси: Прохожий, мальчик, что ты? Мимо иди и не смотри мне вслед. Мной тот любим, кем я любима! К тому же знай: мне много лет. (с) ахмадулина
лИса: "я дважды пробуждался этой ночью и брел к окну , и фонари в окне , обрывок фразы, сказанной во сне, сводя на нет, подобно многоточью не приносили утешенья мне. Ты снилась мне беременной, и вот, проживши столько лет с тобой в разлуке, я чувствовал вину свою, и руки, ощупывая с радостью живот, на практике нашаривали брюки и выключатель. И бредя к окну , я знал, что оставлял тебя одну там, в темноте, во сне, где терпеливо ждала ты, и не ставила в вину, когда я возвращался, перерыва умышленного..." Иосиф Бродский
oksumoron: холодно, холодно, холодно, а теперь теплее, а теперь горячо, не подходи ко мне, не целуй меня, я болею, я взрослею, я тяжелею, рвусь, где тонко, пропитываюсь клеем, становлюсь костистой в ключицах, острой в коленях, перестаю добывать из себя нержавейку скобок, чешуйки рыбок, золотых сговорчивых рыбок, вырвавшихся из плена; горячо, горячо, тепло, холоднее, теперь леденяще, так ничего не останется или уже не осталось, лишь свет слепящий, как же нужно не верить в грядущее, чтобы решиться жить настоящим; презирать слова и множить их, разучиться бы изъясняться устно, я взрослею, я тяжелею, я провожу контрабандой пакетик грусти через все пересекаемые границы; только ночью, когда не спится, я признаю себя шарлатаном, ребёнком, трусом; там на таможне злая собака: холодно, холодно, а теперь теплее, а теперь горячо, не подходи ко мне, не целуй меня, я болею. (с) Желудова
oksumoron:
полная версия страницы